Страшные сказки о Будущем

 

Бесспорным фактом является стремительное развитие технологий – как технологий,  связанных с материальным производством, так и достаточно развитых социокультурных, хотя и мало заметных в повседневной жизни. И столь же бесспорным является отсутствие средств анализа и понимания этих сложных процессов. Существующие средства анализа опираются на модели, которые были эффективными в эпоху, которую можно уже с полным правом охарактеризовать как прошедшую: наступили новые времена, а модели остаются старыми.

Невозможность описания наблюдаемых процессов старыми методами порождает ощущение надвигающейся катастрофы, подогреваемой многочисленными публикациями как авторитетных аналитиков, так и дилетантов, иногда и откровенных дезинформаторов.

Свидетельством отсутствия адекватных способов объяснения происходящего является и наименование, которое дают новой эпохе. Её называют постиндустриальной, иногда постсовременной. Префикс «пост» указывает на то, что прежнее, «понятное» время ушло, а наступившее новое невозможно даже обозначить. Это «новое» можно осознать только в соотнесении с происходящими ныне в нашем мире процессами –и технологическими, и политическими, и социальными, и культурными, и образовательными.

Пока основными темами являются искусственный интеллект, точка сингулярности, роботизация и вытеснение роботами живых работников, климатические проблемы и прочие знаки надвигающихся перемен (см. https://hightech.plus/2019/09/28/esli-​mi-ne-smozhem-kontrolirovat-ii-to-dalshe-u-nas-est-dva-puti , http://menswork.ru/?q=content/sergei%20izrailit  )

 

Но эти размышления не затрагивают проблематику смежных социально-​экономических и технических областей. А отсутствие этих связей делает прогнозы еще менее реальными.

Но вначале пара слов о страшных сказках о ближайшем будущем.

Начнем со сказки о скорой безальтернативной безработице в связи с повсеместным внедрением ИИ и массовой роботизацией.  Не всегда эти рассуждения оказываются связаны в одну логическую цепочку. Высвобождение работников вследствие увеличения производительности труда и внедрения «зачатков» ИИ, безусловно, будут иметь место. Но не стоит забывать и о том, что помимо высокотехнологических анклавов, сохраняются, изменяются, но отнюдь не сокращаются сферы, требующие именно человеческого участия.

Роботы, как правило, используются в массовом производстве, а искусственный интеллект расширяется на управленческую сферу, но остальные многочисленные области жизни и производства по-​прежнему нуждаются в реальном человеческом (зачастую физическом) труде. Простой пример: военная деятельность, в конечном счете, также упирается в человеческий фактор. Ни танковые армии, ни военная авиация не привели к сокращению численности армий, а дроны отнюдь не ведут к сокращению управляющего ими персонала. И какими бы техническими средствами ни оснащались силы специальных операций, акцент все равно в обозримой перспективе будет делаться на подготовленных людей-​бойцов. Не забудем также, что в технологически развитых странах достаточно высок процент работающих мигрантов (на текущий момент в России, например, проживают и работают около 10 млн. мигрантов, которые что-​то строят и где-​то работают даже при значительной «скрытой безработице»). Безусловно, структура занятости изменяется, но она зависит от целей, которые явно или неявно ставятся перед экономикой. Пока в мире преобладают модели, ориентированные на экономику потребления. Неутилитарное производство в основном связано с военной или информационно-​конфронтационной сферами. Мрачные прогнозы сокращения потребности в человеческом труде исходят именно из утилитарной ориентации экономики, но и здесь видится выход – производство не ради потребления, а ради решения задач, выходящих за рамки насущной необходимости. И основой грядущего кризиса видится именно вытеснение неутилитарных потребностей (культурных и религиозных) на периферию общественной жизни.

И хотя прогнозы о грядущем вытеснении человека из экономической жизни маловероятны, но нужно согласиться, что сфера культуры и образования находится в реальном кризисе причем, по меньшей мере, по двум причинам.

Во-​первых, это несоответствие текущих потребностей существующим методам подготовки. Об этом пишут многие авторы и даже на государственном уровне поощряются разработки новых принципов образовательной политики. Однако согласованного понимания даже контуров тех знаний и навыков, которые потребуются от подрастающего поколения в недалеком будущем, пока нет. Сошлемся на одну частную проблему: всеобщее распространение гаджетов и массовый доступ к информационно-​справочным и вычислительным ресурсам порождает клиповое мышление, к чему не готова система ни высшего, ни среднего образования, ни система формирования взрослого человека вообще.

Но, как показал опыт технологически развитых стран, новые формы образования, которые должно решать надвигающиеся проблемы, с подобными задачами справиться пока не в состоянии – изменения в реальной технологической среде опережают ответ на них со стороны систем образования.  Знания и навыки начинают в основном приобретаться не в ВУЗах, а на рабочем месте. Но в результате эти знания и навыки становятся мозаичными и выпадают из общего культурного контекста. И это вторая проблема, более фундаментальная, чем проблема образование – Культура как формирующий человека фактор оттесняется на периферию. Вокультуривание более не является необходимым для формирования специалиста. Культура, порождавшая ранее и новые формы мышления, и новые технологические идеи утратила свою ведущую роль. В результате и технологии строятся на ограниченном массиве когнитивных инструментов.

И как следствие – пока нет ответа на вопрос: как и на каких принципах выстраивать жизнь общества, когда, с одной стороны, образование и культура становятся клиповыми, связность культуры теряется, а сложность технических (инженерных) систем постоянно растет. Как восстановить позиции Культуры?

Отсюда проистекают и страшные сказки в отношении искусственного интеллекта. Системы развиваются и совершенствуются, а общекультурный уровень, без которого невозможна целенаправленная творческая деятельность, падает.

Во-​вторых, элитарное образование, разумеется, эту проблему не решает в принципе. Соответственно, напрашиваются вопросы: в каком месте, в какой стране пересекутся озвученные тренды, когда образование упадет до такого уровня, что оно, образование, не сможет «воспроизвести» само себя?

Как это будет выглядеть и к каким последствиям может привести? Об этом можно только фантазировать. Или прогнозировать. В любом случае это будет страшная, страшная сказка для взрослых!

Но… «сказка ложь, да в ней намек». Намек на что? Что, на самом деле лежит в основе катастрофического предчувствия, которое, за неимением видимого чудовища связывается со вполне заурядными процессами, не более катастрофичными, нежели замена гужевого транспорта железнодорожным и автомобильным транспортом. Реальная точка сингулярности? Но их, этих сингулярных точек и в недалеком прошлом насчитывалось множество, но они все как-​то не состоялись.

На само деле на нас с разных сторон надвигаются, казалось бы, несвязанные между собой темы. Цифровизация, безусловное благо, но она приходит не в цветущий и сложный мир, а культурную пустыню, где собственно культура уходит в ограниченные оазисы. В мир равноценности всего. А эта равноценность уже аукнулась переводом в разряд низших ценностей того, что раньше было важным и существенным, причем, очевидным и подразумеваемым, а не формулируемым.

И хотя обещанные катастрофы явно произойдут не в ближайшие годы, следует уже сейчас ответить на ряд вопросов. О какой социально-​экономической системе идет речь? Какова в ней будет роль работника, производящего простые операции, если потребность в человеческом труде заметно уменьшается? Что будет с экономикой потребления, если в ней производится лишь то, что продается, а реальные утилитарные  потребности людей достаточно ограничены. Что представляет собой то иное, что придет на смену «экономике потребления»?

Что вообще случилось с социальными системами? Эксперимент с двумя антогонистическими системами неминуемо должен был привести к победе одной из них, что и произошло. Однако то, что произошло, на наш взгляд, не следствие определенных закономерностей, другими словами — неизбежность, а следствие незрелости социалистической системы, которая при грамотном реформировании смогла бы постоять за себя. Однако произошло то, что произошло. Если мы продлим эту линию рассуждений, то придем к выводу о необходимости построения неутилитарной экономики, когда главной характеристикой производимого продукта становится не возможность его продажи, а нечто, проистекающее из потребностей, отражающих целевые характеристики человеческого существования.

Это должно касаться не только космической экспансии или преобразования человеческой природы. Но неутилитарные цели должны кем-​то ставиться. Здесь рыночной «автоматики», ориентированной на удовлетворение ограниченных человеческих потребностей, недостаточно. Постановка целей должна быть активной, осознанной и проистекать из ценностей, превышающих текущие потребности человеческой жизни. Ни «рыночная стимуляция», ни «грамотная» монетарная политика здесь не помогут. А это означает, что сама жизнь потребовала позиций доминирования Культуры…

С этим процессом совпадает и явное вырождение политических систем электоральной демократии. Когда власть политическая достается артисту-​комику, как это произошло на Украине, и неизвестно каким силам, стоящим за ним, это становится свидетельством последней стадии политической эволюции сложившихся систем. На горизонте видится рассвет нового тоталитаризма (в хорошем смысле этого слова) – посттехнологического  тоталитаризма Культуры и Духа. Необходимость в принудительном упрощении основной массы людей, позволяющим управлять их экономическим поведением отпадет, и главным станет потребность в максимальном развитии людей.

Если… Если эта перспектива не будет опрокинута либо восстановлением позиций рыночной примитивизации, либо победой дотехнологического тоталитаризма, набирающего силу на окраинах технологических держав. Пока же, судя по всему, мы действительно приближаемся к очередному историческому спазму. Но виной тому не роботизация с искусственным интеллектом в придачу, а процессы деградации людей в очередной раз превращающие Человека в «человеческий материал» для кого-​то.

©, Валерий В. Аллавердян, Олег Г. Бахтияров , 2020 г.